Интервью режиссера проекта «Другая сцена» Александринского театра Антона Оконешникова «Мы расширяем нашу аудиторию»
«Шекспир. Сонеты» Антона Оконешникова.
Здравствуйте, меня зовут Юрий, и я ведущий подкаста недвижимости «ПСК Эксперт». Обычно в этом подкасте петербургской строительной компании мы говорим обо всем, что связано с покупкой, продажей и владением недвижимостью, но сегодня у нас отдельный выпуск, вне рамок, под кодовым названием «строим театр», посвященный сотрудничеству петербургского девелопмента и сфере культуры. Да и где, в конце концов, как не в Петербурге бизнесу поддерживать культуру. И гость у нас сегодня специальный – представитель театральной среды, но и к инженерной, строительной сфере, имеющий отношение. Но обо всем по порядку. Представляем режиссера Александринского театра, автора спектаклей, если можно так выразиться, нового поколения, Антона Оконешникова.
<iframe src="https://player.mave.digital?podcast=pskexpert&episode=63&color=rgb(209,38,38)&mute=0&date=1&download=1" style="width: 100%" height="235" scrolling="no" frameborder="no"></iframe>
Сегодня мы с вами хотим поговорить не только о спектаклях так называемого современного, нового театра, но и о том, какая роль отводится бизнесу, их поддерживающему. В частности, группа компаний ПСК поддержала продвижение одного из таких ярких проектов на федеральному уровне.
Антон, расскажите подробнее о проекте «Другая сцена», как он появился и для чего вообще Александринскому театра понадобилась «Другая сцена»?
Дело в том, что Александринский театр – это большой классический театр, в котором идут спектакли в том формате, к которому привык наш зритель. однако есть и экспериментальные постановки, какие-то новые форматы. И вот, условно говоря» «благодаря пандемии» возник проект «Другая сцена», рассчитанный на аудиторию в онлайне. Когда мы начали создавать этот продукт, мы сразу поняли, что не хотим делать что-то подобное, например, в зуме, технически несовершенное, некрасивое. Мы сразу решили, что станем делать качественный контент, в основном, для интернет-аудитории.
И специально для этого проекта мы стали приглашать модных композиторов, видеохудожников, чтобы наши спектакли были адаптированы именно под онлайн-формат. В процессе мы исследовали новые коллаборации, что-то на стыке телевидения, интернета, цифрового театра и онлайн-перфоманса. Вообще говоря, само возникновение проекта «Другая сцена» – это очень давняя идея создать интернет-театр, которая пришла художественному руководителю Александринского – Валерию Владимировичу Фокину и главному режиссеру БДТ Андрею Анатольевичу Могучему. А потом началась пандемия, и как я уже говорил, «помогла» развить это направление. Так мы стали обращать больше внимания на онлайн-зрителя, и создавать такой «театр на удаленке».
Вы и сами, в общем, человек очень интересной биографии. Насколько мне известно, Вы учились в Петербургском Политехе на факультете атомного энергетического машиностроения, а потом отправились на режиссёрский факультет РГИСИ (Российский Государственный Институт сценических искусств), собственно, после чего была магистратура Александринского театра. Почему так получилось? Вы разочаровались в «мирном атоме»?
На самом деле, это одна и та же профессия просто с разных углов зрения. И строитель, и театральный режиссер – это все про строительство чего-то объемного и большого. Как правило, на этапе входа теории не достаточно, и все познание в обеих сферах происходит прямо в процесс, когда ты сталкиваешься с разными неприятностями, трудностями уже по дороге.
Вот, например, существует проект дома, данные о местности, нужна такая-то нагрузка и, по сути, это тоже самое, что ты имеешь, когда начинаешь собирать спектакль – вот у тебя есть такой-то артист, а другого нет, существует бюджет и больше не будет, как правило, больше точно нет, меньше – возможно. И тебе нужно построить что-то значительное, твердо стоящее на земле, как здание, уверенную и крепкую конструкцию. Поэтому нельзя сказать, что я разочаровался в профессии строителя, на самом деле, я продолжаю строить, просто немножко в другом направлении.
Из того, что Вы построили на театральной сцене я насчитал больше 20 спектаклей. И многие из них отмечены высшими театральными наградами, которые существуют в России – такими, как «Золотая Маска» или «Золотой софит». При
этом, Вам 35 лет, и согласно официальной классификации, Вы еще относитесь к российской молодёжи. В связи с тем, что Ваш послужной список выглядит достаточно внушительным для молодого режиссера, хочется спросить, это только в Вашем случае так, или, в целом, юное поколение художников сейчас очень плодотворно на театральной сцене?
На самом деле, все разные и все очень по-разному. Я не могу так оценить со стороны. Конечно, это очень приятно, когда твои труды отмечают наградами, но эти премии – это, в первую очередь, работа замечательной команды, с которой я работаю и, конечно, они возможны благодаря моему театру, который очень поддерживает. Спектакли могут нравиться или не нравиться критикам, однако гораздо важнее, чтобы они были интересны публике. Конечно, приятно, что о них говорят, пишут, рассуждают. Можно ли ставить заметные вещи в 25? Наверно, да. Можно ли в 20? Наверно, нет. Все-таки, нужен опыт, насмотренность, понимание того, что ты делаешь и зачем. И опять же повторюсь, что за мной стоит работа большой талантливой команды и поддержка Александринского театра, который помогает мне во всех моих проектах, начинаниях, это очень важно, и здесь мне точно повезло.
Говоря о ваших работах, они все как-то слышны, и мы тоже услышали об одном из ваших творений – это спектакль «Шекспир. Сонеты», о котором хочется поговорить отдельно. Как я понимаю, он рассчитан как раз на «зрителя на удаленке»?
Да, это проект, рассчитанный на самую широкую аудиторию в онлайне. Изначально, проект родился в рамках Ассоциации Национальных театров России. Существует такая ассоциация, которая насчитывает около 50-60 театров, в которых спектакли играются на национальных языках. И Александринский театр, который также входит в эту Ассоциацию выступил инициатором создать такую постановку, которая объединила бы разные театры из регионов. Конечно, можно было бы поехать, например, в Альметьевск и сделать что-то там, но мы решили, что это будет неправильно. Понимая, что можно создать цифровое пространство, в котором мы сможем сыграть один спектакль в одно время сразу на нескольких площадках – решили пойти этим путем. И так сложилось сотрудничество трех театров – Александринского, Марийского театра имени Шкетана из Йошкар-Олы и Альметьевского драматического театра из республики Татарстан. Коллеги создали у себя так называемые «зеленые кабинеты» – хромакеи, благодаря которым мы смогли в режиме реального времени создать визуальную картинку, и в едином виртуальном пространстве сделать спектакль, который одновременно играется на трех площадках. Трансляцию спектакля могли посмотреть зрители платформы во ВКонтакте, в то время, как в зале (Медиацентр Александринского театра) – тоже были зрители офлайн, которые видели «кухню» созданного спектакля, так называемый бэкстейдж того, что наблюдал человек по ту сторону экрана. За основу была взята драматургия Шекспира, посвященная любовным перипетиям.
Так, получилось, что зрители в зале видели так называемый «мастер» (телевизионный термин), а онлайн-аудитория, которая смотрела трансляцию – наблюдала уже за готовым результатом – картинкой, которая при помощи видеоинженеров создавалась прямо во время спектакля, такие вот технические чудеса.
У нас получился проект настоящего цифрового театра, подразумевающий возможность просмотра для самой широкой аудитории практически из любой точки земного шара, которую, конечно, никогда не собрать в рамках одного пространства в офлайне.
Собственно, когда затевался проект «Другой сцены» мы как раз и преследовали эту цель – расширения аудитории и активного использования современных технологий в разрезе театра. Согласно статистике, если не ошибаюсь, в театр ходит небольшое количество людей – от 5 до 15% и, как правило, это связано все больше с заложенной культурой изначально – в детстве водили родители, например. А здесь мы даем возможность любому человеку, где бы он ни находился, нажать клавишу и просто прикоснуться к искусству театра, посмотреть продукт, который им может стать интересен. И вот уже появляются вопросы, а что это? А это Александринский театр или Александрийский? Так, все-таки, Александринский или Александрийский?
А потом говорят – Александринка!
Да, точно. И сразу возникает еще один важный момент – наща задача не только просветить человека, зародить желание в нем пойти и купить билет, но и удивить зрителя. Мы не просто показываем спектакли, мы стараемся создать уникальную видеоисторию, поэкспериментировать с саунд-дизайном и много чего еще попробовать.
Нам важно рассказать зрителю, что театр – это необязательно девушки в кринолинах и мужчины в коронах, что в театре может быть что-то новое, интересное, очень современное.
И, конечно, конкретно этим проектом мы выходим на российскую аудиторию, стремимся культивировать искусство театра даже в самых отдаленных регионах нашей огромной страны, сделать его чуть ближе к каждому человеку. А дальше люди уже начинают интересоваться нашими проектами – смотреть другие, покупать билеты в театр, приходить на новые постановки, делать это традицией. Таким образом, мы расширяем аудиторию, которая интересуется театром и Александринским, в частности, что также является и одной из задач «Другой сцены»
А какие отзывы вызывают ваши экспериментальные постановки у аудитории? Восторженные или настороженные? Насколько формат понятен зрителю?
Отзывы, конечно, разные, но, в основном, положительные. Людям это интересно. Но лично я собираю негативные отзывы, у меня такое хобби из серии «зачем вы это показываете», «это ужасно», «это не Шекспир», «режиссер немощный», «артисты бездарные» – вот такие отзывы я люблю. Но к моему сожалению, их очень мало, хотелось бы, может даже, больше. Такие отзывы в каком-то смысле вдохновляют, бросают какой-то вызов. Но, в основном, мы имеем дело со стандартными отзывами зрителей «это было счастье», «сплошной восторг» и все в таком духе. Но, если кроме шуток, то, конечно, отклик у аудитории очень хороший, и мы видим большой интерес со стороны огромного количества зрителей. Конечно, в рамках такого цифрового проекта, очень важно продвижение. Потому что формат, рассчитанный на онлайн, достаточно экспериментален, российская аудитория к такому искусства театра не привыкла, важно об этом рассказать, подготовить зрителя. Благодаря опять же поддержке группы компаний ПСК мы смогли преодолеть огромную цифру по просмотрам – порядка 750 тысяч человек смогли посмотреть наш спектакль 26 февраля. Это очень серьезные показатели, и, конечно, мы понимаем, что такого охвата, даже в самом большом зале на 3 тысячи человек, просто не достичь. Поэтому хочется выразить особую благодарность группе компаний, и я очень рад, что благодаря нашему сотрудничеству, мы можем рассказать столь широкой аудитории, что такое искусство нового театра.
Еще мне кажется важным, что благодаря таким проектам, люди, которые живут где-то далеко, в небольших городах, в глубинке и у которых нет возможности взять и приехать, могут познакомиться с искусством большого, столичного театра или даже с разными театрами посредством таких вот цифровых экспериментов.
Конечно, у театра есть социальная функция. Мы открываем свои двери новой аудитории благодаря технологиям, интернету и такой вот коллаборации «бизнес+искусство».
А в чем на ваш взгляд заключается развитие «Другой сцены»? Вот вы говорите про количество просмотров, отзывы, может быть, кстати, станет больше негативных, как Вы хотите, или, наоборот, все сплошь будут положительные. Вот, когда мы говорим о неограниченном цифровом зале, то куда это может развиваться дальше?
На мой взгляд, стоит говорить про развитие технологий, их большее внедрение, расширение интерфейса, адаптацию и включение каких-то нейронных технологий, ведь, по сути, все мы с вами уже давно, что называется, «живем в телефонах», наверно, театр может тоже пойти в эту сторону. Интересно понять, как программирование может работать на благо культуры, как два этих направления могут сосуществовать. А, может быть, это утопия, и на самом деле, все наши эксперименты завтра уже будут не нужны. Никто не знает этого. Но наша задача сегодня пробовать исследовать новое, узнавать что-то интересное, создавать какой-то иной театральный язык, и потом, возможно, эти находки уже будут использоваться на наших сценах. Таким образом, язык театра будет обновляться, искусство чуть-чуть двигаться и преобразовываться.
Получается, что вы такие своего рода пионеры?
Нет, конечно, кто-то из театров занимался схожими экспериментальными формами, поисками нового языка, но закончилась пандемия, и как будто, вместе с тем закончились и поиски. Наша задача – понять, может ли это быть интересно, кому это интересно, поэтому мы продолжаем набираться опыта в этой сфере, ищем интересных специалистов, стараемся внедрять новые механизмы взаимодействия зрителя и локации, пространства и артиста. К тому же мы потихоньку используем наши находки и дальше – уже на основной сцене театра. И, кто знает, если бы не было этих экспериментов, удачных и не очень, могли бы мы изобрести и придумать что-то новое. Наверное, нет.
Если мне память не изменяет, Александринскому театру через три года исполнится 270 лет, легендарный театр с огромной историей. Проекту «Другой сцены» же всего лишь 4 года, довольно молодой возраст. Однако, получается, что основная сцена у вас уже заимствует идеи для своих спектаклей. Это же как нельзя лучше говорит о том, что у вас что-то получается? И получается здорово.
Наверное, да. Но на самом деле, что-то получается, но вот 80%, наверно, все-таки, как раз не получается. Но мы продолжаем наши поиски, исследования, ходим в разные стороны и по разным направлениям. Зачастую, понимаем, что вот это невозможно, а это несовместимо, но благодаря этим исканиями, иногда происходят очень важные и нужные открытия.
А как эти поиски вообще происходят? Я периодически слышу такой термин, как «театральный продукт», а значит есть какая-то экономическая модель, целевая аудитория и т.д.?
На самом деле, все, что происходит на «Другой сцене» это больше из разряда эксперимента. Например, есть технология дополненной реальности, и я сразу думаю, как мы можем ее использовать. Мы что-то пробуем, и уже на деле понимаем, как с этим работать и возможно ли это. Или можно ли сделать спектакль для одного зрителя? Можно, но только тогда он должен быть короткий или разделен на несколько сеансов. И обычно все так и решается. Сделать можно почти все, иногда получается удачный опыт, и эксперимент находит свою реализацию на деле, иногда – нет, но мы продолжаем пробовать, куда-то двигаемся, ищем дальше.
В кино есть такой дуализм: бюджет и кассовые сборы. В связи с этим хочу спросить, а сколько стоит поставить спектакль? Если честно, я даже примерно не представляю. Насколько это дорогое удовольствие?
Да, это вопрос, который мне часто задают. Часто, когда рассказываешь о проекте, особенно, региональные коллеги полагают, что все эти эксперименты возможны лишь потому, что Александринка – большой театр, федеральный, мол, другие бюджеты, мы можем себе позволить. А на самом деле, вот мы взяли немного компьютеров, телефонов, как правило, из имеющегося арсенала, и вот это все стоило, например, 10 тысяч – и получилось очень интересно. А вот другой проект, например, собрали уже посерьезнее технику, специалистов, и бюджет уже один миллион рублей – а продукт получился совсем не интересным.
Поэтому все зависит не от бюджета, а от людей, от команды, которая реализовывает замысел. Понятно, что чем выше уровень специалиста, тем дороже он стоит. Но бюджет никогда не добавляет художественной ценности спектаклю. Конечно,чем больше бюджет, тем лучше у тебя будет картинка, чище звук. Но все зависит точно не от бюджета, а от умов, людей, от того, что ты хочешь сказать зрителю.
Да, такую ситуацию мы частенько можем наблюдать, к сожалению, в российском кино, когда бюджет и художественная ценность не сопоставимы.
Да, конечно. Я буквально недавно смотрел якутскую передачу, город Якутск мне близок, я там родился, знаю неплохо эту территорию. Так вот там за 4 млн рублей сняли фильм, который сейчас имеет колоссальный успех не фестивалях. Такие вложения – сравнительно небольшие деньги для кино, а работа получилась очень достойной и интересной. И этот как раз тот самый яркий пример того, что не все решается бюджетом. Вообще.
Тем не менее, бюджет все равно нужен, например, на продвижение?
Да, и такие вложения со стороны бизнеса, особенно, крупного – довольно распространенная практика в части поддержки культурных институций. Но когда бизнес помогает конкретным проектам и даже конкретному спектаклю – история редкая и в этом смысле наше взаимодействие с ГК ПСК – достаточно уникальное явление. Получается, что мы создали спектакль и организовываем его показы, в то время как ПСК помогает нам с продвижением, и в данном случае,мы как бы расширяем аудиторию, делаем ее более разноплановой, увеличиваем поток зрителей, повышаем интерес к нашему проекту. Конечно, такое взаимодействие с ПСК я нахожу для театра просто прекрасным, надеюсь, что и для ГК подобные проекты позволяют поговорить в ином ключе с аудиторией, что также увеличивает потенциал подобного сотрудничества.
Для девелоперского бизнеса такие проекты, вообще, нечастая история, нам, наверное, хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать подобные кейсы, и даже еще останется. Но вот здорово, что такое происходит, такие форматы взаимодействия возможны, и хочется спросить, может быть, в будущем вы предполагаете какие-то новые формы схожих коллабораций что-то вроде продакт-плейсмента?
Продакт-плейсмент, наверное, для драматического театра сложно и почти невозможно, обычно такие примеры негативно воспринимаются аудиторией, это слишком навязчивая реклама. Ведь тот зритель, который приходит в театр, все-таки, совсем другой, чем, например, кинозритель, и инструменты должны быть другие. Мне кажется, что подобные коллаборации позволяют бизнес-сообществу выйти на другой уровень диалога и со своей аудиторией, в том числе. Но, чтобы опыт был положительным и сотрудничество благоприятно отразилось на всех последствиях, важно делать это легко, ненавязчиво, используя ту самую мягкую силу искусства. И в этом смысле наша интеграция с ГК ПСК, на мой взгляд, очень положительный пример.
Как Вы думаете, «Другая сцена» будет в ближайшем будущем более самостоятельным проектом, или пока все же останется таким больше экспериментальным направлением, поставляющим Александринке какие-то идеи?
Конечно, целесообразнее говорить о «Другой», как о проекте театра, а не о самостоятельной какой-то истории. И в этом смысле, мне кажется, это очень правильно, потому что мы не можем быть отдельно, это неверно в корне. Важно, чтобы мы просто питали Александринский театр. При этом, мы, всё-таки, стараемся делать те вещи, которые мы не можем сделать на основной или новой сценах сегодня. И эта программа позволяет нам экспериментировать, развивать театр в разных направлениях.
Не могу пока с уверенностью сказать, как наша площадка будет развиваться в рамках проекта «Другая сцена», но благодаря поддержке театра и, например, таким удачным примерам взаимодействия, как у нас получилось с ГК ПСК – будущее у этого проекта точно есть. Мы все время что-то придумываем, и сейчас уже уверенно вошли в четвертый сезон. Каждый раз форматы меняются, идеи преобразовываются в спектакли, появляются необычные, уникальные проекты, и для меня, как для руководителя направления – это большое счастье, что проект приносит такие интересные эксперименты, двигается вперед. Мне это интересно, зрителю интересно, надеюсь, что и для ПСК это тоже своего рода расширение аудитории, соприкосновение с миром большого театра, его зрителем.
А вообще аудитория как-то меняется? Отличается тот зритель, который приходит в классический театр от зрителя в онлайне? И потом эти аудитории как-то пересекаются между собой?
Да-да, мы прямо видим, как зритель «кочует» с одной сцены на другую, происходит настоящий обмен аудиториями – и уже тот зритель, который привык к классическому театру начинает интересоваться цифровыми экспериментами «Другой сцены». В то время как более молодые люди приобретают билеты на основную сцену после знакомства с экспериментальным продуктом «Другой».
Мы видим это взаимодействие, и стараемся делать что-то интересное для каждого зрителя, удивлять его, интриговать, давать почву для размышлений и, конечно, расширять привычные границы театра.
Расскажите о новых спектаклях или проектах «Другой сцены»? Про постановку «Шекспир. Сонеты» мы уже поняли, что стоит это один раз увидеть, чем сто раз услышать, тем более, что в сообществе во ВКонтакте «Другой сцены» можно посмотреть трансляцию спектакля абсолютно бесплатно. А вот, какие еще проекты готовятся сейчас?
Как раз сейчас в рамках четвертого сезона, готовится образовательная программа, где множество известных режиссёров и педагогов будут давать театральные мастер-классы. У нас большой запрос со стороны зрителей на то, чтобы узнать, увидеть «внутрянку» спектакля, понять, как это сделано, организовано. Поэтому мы решили, что в этом сезоне «Другая сцена» будет иметь такой образовательный формат, который мы назвали «Другая сцена. Школа».
И дальше, я надеюсь, что после завершения этого проекта мы снова возьмемся на спектакли, и снова будем удивлять не только зрителя, но и себя в процессе очередных поисков и смыслов.
Поэтому приходите на наши постановки, смотрите нас в интернете, подписывайтесь на официальные сообщества Александринского театра. На нашем YouTube-канале можно посмотреть многие спектакли в записи, в том числе, и «Шекспира», как уже было сказано ранее. Мы будем очень рады видеть вас в театре, как в онлайн, так и в офлайн форматах.
Антон, спасибо большое, что пришли и рассказали нашим читателям о таком замечательном проекте, как «Другая сцена», надеюсь, что после Вашего рассказа у многих возникнет желание не только услышать, но и увидеть воочию Ваши спектакли.
А я благодарю всех, кто был сегодня с нами, и приглашаю на «Другую сцену», чтобы познакомиться и погрузиться в современное театральное творчество в разных форматах. Хорошей недели!